Книга Танцы на цепях  - Рэйв Саверен

В груди всколыхнулся густой горячий гнев, но где-то в голове запищал голос здравого смысла.

– Она тебя не для того тащила с собой, чтобы вот так просто сбежать. Не сходи с ума. Жаль только, что мешок с провизией и дневником остался у нее.

Сделав несколько шагов, Май коснулась рукой склона.

Крутой, так просто не подняться, а темень вокруг, хоть глаз выколи. Второе падение может обойтись куда дороже, чем грязная одежда и пара ссадин. Если сломать себе ногу, то о спасении нечего и мечтать.

Мрак вокруг сдавливал, пробирался под одежду, кожу, переплетения мускулов и сжимал сердце в когтистой лапе. Сейчас Май, как никогда раньше, чувствовала свою уязвимость и беспомощность. С Лиль можно было бороться: меч доказал, что иномирянка – существо из плоти и крови, она способна испытывать боль. С темнотой же все сложнее. Меч тут не помощник.

– Так, соберись! Не смей раскисать. Встряхнись, Май, нельзя стоять на месте!

Перебравшись на другую сторону, Май чуть не упала в густое переплетение низкого кустарника, укрывшего землю колючим ковром. Стиснув зубы, она ухватилась за ветки и двинулась вверх.

Через минуту над девушкой закружились привычные белые стрекозы. Они, конечно, выдавали с головой, но без света двигаться дальше – просто самоубийство. К концу подъема она совершенно не чувствовала пальцев. Руки одеревенели. С кончиков пальцев срывались тяжелые алые капли, ладони были разодраны. Не хотелось думать, что колючки могли быть ядовиты, но мысль сама забралась в голову и пустила там крепкие корни.

Май криво усмехнулась.

Что же, если не умру через несколько часов, то можно считать, что пронесло. Неплохо бы, если выберусь, раздобыть пару прочных перчаток. Вот только осталось понять, как отсюда выбраться.

Лес окружал черной стеной. Ни дороги, ни даже захудалой тропинки поблизости. Вокруг был только низкий кустарник да прелая листва, источавшая сладковатый тошнотворный запах. Май пришлось брести наугад, стараясь вспомнить, где осталась основная тропа. Ведь если двигаться вдоль нее, то рано или поздно лес закончится. Вот только девушка даже приблизительно не знала, насколько велик Нам-Енса – путь мог занять и несколько дней.

Как ночевать здесь, зная, что рядом Лиль и прочие хищники? Забираться на дерево? Вон, какие гладкие стволы, внизу ни одной веточки. Не уцепиться. И даже если удастся забраться, то как там спать?

Чем больше Май думала, тем сильнее отчаивалась. Положение казалось безвыходным и, скорее всего, являлось таким: определить время было невозможно, стрекозы хоть и давали свет, но девушка все больше опасалась, что хищники уже идут по следу, чтобы изловить свежую добычу.

Когда казалось, что надежды найти хоть какую-то тропинку не осталось, Май натолкнулась на поляну. Выглядела она совершенно чужеродно. Круглая черная проплешина, точно рубец на теле леса. Деревья теснились вокруг, и казалось, что ни один корешок не осмеливается коснуться черной земли, а вот кроны над головой сплелись так же плотно, как и везде. Будто Нам-Енса не смог исцелить рану изнутри и стыдливо пытался прикрыть ее снаружи.

Тихий стон слева привлек внимание. Обернувшись, Май рассмотрела темный силуэт, жавшийся к стене деревьев. Сделав несколько шагов, она замерла, пытаясь рассмотреть странную груду лохмотьев, скрючившуюся среди черных корней.

Белые стрекозы метнулись в сторону и выхватили из мрака лицо Клаудии.

***

Артумиранс откинулась на подушки и прикрыла глаза. В комнату робко скользнул солнечный свет – слабый, но показавшийся ей огненной плетью. Оставалось только отвернуться к стене, свернуться плотным клубком и закрыть лицо руками. Волосы разметались по клетчатому тонкому покрывалу. Нестерпимо хотелось пить, но еще больше – вернуться к книге. Она всегда звала, вгрызалась в душу, вырывая сочные куски.

Невозможно противостоять дару, можно лишь смиренно подчиниться.

Артумиранс усмехнулась. Так же она думала и о судьбе, но ведь только что подсказала девчонке лучший исход из возможных. Хотелось бы, чтобы Звездочка воспользовалась ее советом, иначе быть беде.

Ш’янт проглотил бы ее и не подавился. Провидица же дала этим двоим шанс. Видит мрак, даже эгоистичный король заслуживал его.

Это испытание не преподаст ему урок, если желанное тело достанется без борьбы. Пусть повоюет за свое возвращение. Глядишь, он получит куда больше, чем мог мечтать, если проявит терпение. Книга так сказала.

Жаль, нельзя делиться знанием, а можно лишь намекать.

В дверь постучали, но Артумиранс не шелохнулась. Стук был данью вежливости. Если бы Граци захотел, то мог бы входить в дом, когда пожелает, но он предпочитал оставлять ей хотя бы иллюзию выбора.

Шуршание чешуи по половицам, слабый звон стекла и тягучее бульканье. Так вода льется в бокал. Граци не приносил вино. Знал, что Артумиранс не любит его сладковатую терпкость, напоминавшую кровь.

Не было сил. Слабость накатывала волнами, собираясь похоронить Артумиранс под собой. Провидица почувствовала слабое прикосновение к плечу, хотела дать знак, что не спит, но не успела. Граци бережно перевернул ее, заставил разжаться и раскинуть руки. По телу пробежала крупная дрожь, мучительная боль резала глаза. Только он знал. Только Граци видел, какой ценой ей даются эти сновидческие подсказки.

Больше никто.

Пальцы сжали шею, приподняли податливое, ватное тело. Перед взором проплыло смуглое лицо, темные чайные глаза, полные пламенного блеска. Он весь – живой огонь. Он весь – тепло и жизнь. Какая ирония, что это пламя слабо ему подчинялось.

Артумиранс почувствовала, как губ коснулась холодная влага, как она толчками проникла в горло. Медленно разжались тиски головной боли, прояснился взгляд. Вода эта была особенной. Граци всегда знал, когда достать из запасов сокровище, раздобытое через третьи руки по баснословной цене. Специально для нее.

Чудак. Думал, что Артумиранс ничего не замечает, что не видит очевидного внимания и теплоты, какими мужчина может окружить только любимую женщину. Прятал глаза, когда она заводила разговор о своем прошлом, не хотел знать. Граци был не из тех, кто копается в грязном белье. Ему все равно.

Все равно, кем она была, плевать, что Ш’янт изгнал ее, еще когда правил Энкулом. Изгнал за дело. За чудовищное преступление.

Граци никогда бы не узнал. Не узнал бы и о том, что Артумиранс вернула Ш’янта не из прихоти или злорадства, а в благодарность. За новый шанс, другую жизнь.

В благодарность за самого Граци, который бы никогда не встретился ей, сложись судьба иначе.

Горло сдавил спазм, и змей убрал бокал, позволил Артумиранс лечь и прикрыть глаза.

Она услышала шорох и слепо схватила рукой воздух, сжала теплую ладонь.

– Не уходи, – шепот такой слабый, что обычный человек его бы не услышал.

– Я никуда не собирался.